Но было бы слабостью зажечь огонь только потому, что в комнате немного прохладно. Точно такой же слабостью, как и поддаться своему желанию близости лишь потому, что женщина и сама чувствует возбуждение.
Кейт смерила его взглядом:
— Ты мне не ответил. Это означает, что ты хочешь, чтобы я ушла?
— Не совсем.
Кейт запахнулась в свой полупрозрачный наряд.
— Что ж, мне больно это слышать.
Она призналась ему в этой боли легко и непринужденно, словно не заботясь о том, что он мог о ней подумать. Нед почувствовал уколы недостойной его ревности.
Как раз накануне отъезда в Китай он присутствовал на одной из встреч, организованных его поверенным, чтобы нанять управляющего. Нед не имел понятия, какие вопросы следует задавать кандидатам, что требовать от них, помимо рекомендательных писем, в которых и так достаточно подробно описывался их характер и профессиональные качества.
Его поверенному, однако, надо было чем-то заполнить время встречи. Однако тот не задавал потенциальным наемным работникам вопросы относительно агрономии или скотоводства, как то представлялось логичным Неду. Напротив, поверенный сосредоточился на вопросе, который казался ему безнадежно бесполезным.
— В чем, — честно вопрошал его человек каждого кандидата, — состоит ваша самая величайшая слабость?
Глупый вопрос, не что иное, как приглашение к лживым разглагольствованиям. Ни один человек не скажет: «Я напиваюсь до полусмерти и бью своих детишек». Нет, большинство соискателей изобретали ответы, в которых тщательно избегали даже намека на слабость.
«Я настолько рвусь услужить своему хозяину, — заявил один парень, — что мне порой приходится предпринимать особые меры, чтобы заставить себя не работать в день субботний, в нарушение Господних заповедей».
Другой человек признал, что самой большой его слабостью якобы является страсть к леденцовым карамелькам.
И это было совсем неудивительно. Только идиот или очень храбрый человек признается в своих истинных чувствах. Нед хранил свою главную слабость глубоко внутри себя, тщательно скрывая ее от постороннего взора. Это была бездонная, пугающая его пропасть неадекватности, которую он научился прятать за завесой юмора и веселого нрава. Он почти преодолел эту пропасть за последние несколько лет при помощи того, что леди Харкрофт назвала магическими трюками. Холод ночью. Физические упражнения по утрам. Эти трюки, эта «магия» предназначались для того, чтобы всегда держать себя в руках.
Все лгали о своих слабостях. Все, за исключением Кейт. Она говорила о своем страхе или о своей боли, не задумываясь, словно это было для нее абсолютно естественным делом.
И она не просто признавала свою слабость. Кейт сознавала ее, могла совладеть с ней, а не слабость владела Кейт.
Ей не надо было ходить вокруг нее на цыпочках. Не надо было прикладывать неимоверные усилия, чтобы получить над ней контроль и удержать ее. Кейт легко говорила обо всем вслух.
Она внимательно посмотрела на него, и Нед внезапно осознал, что молчал все это время.
Он хотел, чтобы она осталась. Он хотел владеть не только ее телом, но и ее непринужденным самообладанием. Чувствовать, как ее сила вливается в него, ощущать ее подле себя, рядом. И всего-то нужно было для этого — зажечь лучину от свечки или масляной лампы и развести огонек в камине.
Кейт не понимала, что значит для него этот ничтожный огонек. Она видела в огне лишь свет и тепло, а не предательство самоконтроля. Ей не узнать того, что он так страшился, ей не нужно было сражаться с подступающей исподволь тьмой.
— Хорошо. — Кейт встала и закуталась в свои невесомые одежды. Даже в этих полупрозрачных шелках она выглядела как королева. — Что ж, тогда, я полагаю, мне следует удалиться.
Она направилась к двери.
Нед в три шага пересек комнату и взял ее за руку.
Кейт взглянула на него, ее глаза сурово сверкнули в тусклом свете.
— Что вам угодно, милорд?
Он не мог объяснить ей, что имел в виду, поэтому просто обнял и прижал к себе. Она была нежная и красивая, от нее исходил неуловимый аромат сирени.
— Это не ты, — прошептал он, спрятав лицо в ее волосах. — Это камин.
Кейт отстранилась от него и приподняла одну бровь.
— Это утешает, — заметила она тоном, в котором звучало все, кроме утешения. И прежде чем Нед успел, проклиная себя, пробормотать жалкие объяснения, она покинула комнату.
Утро было серым и туманным, восход только брезжил, когда Нед поднялся, чтобы проводить Харкрофта. Мужчины оделись и позавтракали к тому времени, когда Нед стоял, переминаясь с ноги на ногу, на гравиевой дорожке перед домом. Экипаж Харкрофта ожидал неподалеку, слуги уже успели загрузить туда его багаж.
Нед протянул руку.
— Желаю тебе удачи, — произнес он. — Счастливого пути. — Последнее было ближе к истине. Нед не мог дождаться того момента, когда многие мили будут отделять Харкрофта от Кейт. Первое же пожелание прозвучало настолько лицемерно и неискренне, насколько он мог это себе позволить.
Граф быстро пожал ему руку и оглянулся.
— Подумай о том, что я сказал тебе прошлым вечером. Обдумай все хорошенько. Потому что, если ты и в самом деле найдешь здесь Луизу, должен будешь действовать от моего имени.
Господи сохрани. Нед покачал головой.
— Благодарю тебя за беспокойство. Однако тебе действительно пора. Предстоит долгое путешествие, и пригодится каждый час светлого времени суток.
Он оглянулся.